Когда у нас родилась вторая дочь, мы долго думали, как ее назвать. Некоторые имена явно не подходили к ее сморщенному младенческому личику, некоторые не нравились нам. Наконец, мы остановились на имени Дарья. «Ура! – закричала ее четырехлетняя сестра, – ей можно будет подарки дарить!» И такой подход к имени – не исключение. Даже в наше сугубо рациональное время многие придают большое значение имени. Существует столько различных списков имен с толкованиями – что означают имена Иван или Антон, Мария или Ангелина, какие черты присущи носителям этих имен!
На самом деле серьезный подход к наречению имени очень характерен для традиционных культур. Так, буряты верят, что если, например, назвать слабого мальчика Чингисом (в память о Чингис-хане), его ждет тяжелая судьба, имя может оказаться для него «неподъемным». А если назвать девочку Дарима (это имя происходит от Дары/Тары, одного из божеств буддийского пантеона), то ее жизнь будет протекать скорее в сфере духовной, нежели материальной. Если пожелаешь своему ребенку сытой и спокойной жизни – не давай ему таких имен, говорят буряты…
Мир, полный имен
С древности и до наших дней люди спорят, что такое имена вещей: случайно наклеенные ярлыки или отражение таинственной сущности? Сегодня чаще дают первый ответ, но в древности более естественно звучал второй. Пока элементы мира не названы, мир еще и не сотворен. Вызвать из небытия – только половина дела, вторая половина – дать имя. Вот как описывает это Библия:
«И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью»
(Бытие 1:4-5).
В библейском рассказе о сотворении мира наречение имени служит последним штрихом, которым Бог завершает Свое творение. С момента сотворения человек тоже включается в этот процесс:
«Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей»
(Бытие 2:19).
Творец в определенном смысле слова уступает здесь человеку Свое право нарекать имя, приобщая его тем самым к Своему творчеству и Своей власти над сотворенным миром.
Что означает имя?
Многие из имен обладают ясным и недвусмысленным значением. Например, Тамара (в Библии – Фамарь) – это финиковая пальма, растение, которое давало людям и изысканную пищу, и строительный материал.
Но далеко не всегда смысл имени раскрывается так просто. Так, имя самого первого человека, Адама, получает в Книге Бытие двойственное объяснение. Собственно, Адам и значит «человек», и это слово обычно связывается со словом «адама» – «почва, земля». Библия говорит:
«Всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла; ибо Господь Бог не посылал дождя на землю, и не было человека [адам] для возделания земли [адама]; но пар поднимался с земли и орошал все лице земли. И создал Господь Бог человека [адам] из праха земного [афархаадама]»
(Бытие 2:5–7).
Таким образом, почва, земля (которую можно считать символом материального мира) оказывается не только материалом, из которого создается человек, но и точкой приложения его творческих усилий, без которых созданный Богом мир не сможет плодоносить.
Часто имя состояло не из одного слова, а из целой фразы. Если разделить на слоги имя Ми-ха-ил, у нас получится древнееврейский вопрос «кто как Бог?» Все семитские народы, кстати, любили имена, оканчивающиеся на -ил или -эль, что означает «Бог».
А как зовут Самого Бога? В Книге Исход Моисей спрашивает Его об этом и получает такой ответ:
«– Я Тот, Кто Я Есть. Так и ответь сынам Израилевым: «Того, Кто послал меня к вам, зовут «Я Есть»».
Действительно, имя выделяет одного человека из толпы других, но Единый Бог не нуждается в этом. Бог заверяет Моисея, что Он реально присутствует в этом мире и в жизни Своего народа, что Он тождествен Себе Самому.
Тем не менее древние евреи знали и имя Бога. Оно звучало очень похоже на выражение «Я Есть», хотя мы сегодня точно не знаем, как именно (самая распространенная реконструкция – Яхве). Дело в том, что имя Божье все же было слишком священным, чтобы употреблять его в повседневной жизни, и его стали заменять словом «Господь». Из еврейского эта традиция перешла и во многие языки мира, включая русский.
Имя как пророчество
Имя может быть не только отражением сущности человека, но и пророчеством о его будущем. Вот как, например, получил свое имя один из патриархов, Иаков. Будучи одним из двух близнецов, из чрева матери он вышел, держась за пятку своего брата. Имя Иаков (Йааков) созвучно слову «упяточил» (йеаков). Казалось бы, это совершенно внешняя, не имеющая значения деталь… Но дальше в Библии описывается, как Иаков занял место первенца вместо своего брата, Исава. И тогда
«сказал Исав: Не потому ли дано ему имя: Иаков, что он запнул меня [дословно: «упяточил»] уже два раза?»
В дальнейшем Иаков получил новое имя, Израиль, и это имя стало названием проиcшедшего от него народа. Его лингвистическая этимология до сих пор неясна, однако в библейском тексте мы находим то, что современный ученый назовет наивной «народной этимологией». В Книге Бытие рассказывается о борьбе Иакова с таинственным незнакомцем, который под конец поединка дает Иакову новое имя: «Отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль; ибо ты боролся с Богом и людьми и превозмог».
Автор недвусмысленно связывает здесь имя «Израиль» (Йисраэль) с глаголом «сара», «бороться» (для чего современные лингвисты не усматривают надежных оснований), и с существительным «эль», «Бог» (а вот эта связь как раз совершенно бесспорна).
Если первое имя описывает историю отношений Иакова с братом, то во втором в каком-то смысле сокрыта история его отношений с Богом, замысел Которого Иаков постоянно стремится «подправить», присвоив себе первородство и отцовское благословение.
Позднее пророк Осия скажет об Иакове-Израиле, имея в виду оба его имени: «Еще во чреве матери запинал он брата своего, а возмужав боролся с Богом» (Осия 12:3).
Как пророчества звучат имена Еммануил и Иисус. В Ветхом Завете Исаия предсказывает грядущее рождение чудесного младенца: «Дева… родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил» (Исаия 7:14).
В Новом Завете евангелист Матфей так передает весть, которую ангел возвестил Иосифу: «…родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус: ибо Он спасет людей Своих от грехов их» (Матфей 1:21).
Евангелист не находил ничего странного в том, что не совпадает звучание имен, ведь совпадает их смысл: Еммануил (по-древнееврейски имману-эль) переводится как «с нами Бог», а Иисус (Йехошуа, или просто Йешуа) означает «Господь спасает». Эти имена гармонично дополняют друг друга и рассказывают людям о том, что за Младенец приходит в мир.
Имя как насмешка?
Итак, имя, с точки зрения Библии, говорит нечто важное о будущем своего обладателя, но о точном смысле пророчества человек порой не догадывается. В Книге Судей мы читаем историю тучного моавитского властителя по имени Еглон, которое происходит от слова «эгель», «телец». Моавитский язык был очень близок к еврейскому (собственно, их можно считать двумя ханаанскими диалектами), так что значение этого имени понималось одинаково и моавитянами, и евреями, но очень по-разному могло выглядеть его конкретное наполнение. Телец – символ мощи и величия, и царю такое имя подходит как нельзя лучше. Но, с другой стороны, раскормленный телец может быть заколот, что на самом деле и происходит, когда к Еглону приходит израильтянин Аод. Не случайно текст так подробно описывает «технологию» заклания:
«Аод вошел к нему; он сидел в прохладной горнице, которая была у него отдельно. И сказал Аод: у меня есть до тебя слово Божие. Елгон встал со стула. Аод простер левую руку свою, и взял меч с правого бедра своего, и вонзил его в чрево его, так что вошла за острием и рукоять, и тук закрыл острие; ибо Аод не вынул меча из чрева его, и он прошел в задние части».
Действительно, «слово Божие» в данном случае и состояло в том, что имя «Телец» получило теперь совершенно новое толкование!
Переименование может выражать и насмешку. Во многих местах Ветхого Завета мы читаем о языческом божестве по имени Веельзевул (на древнееврейском Ваал-зевув, т.е. «властелин мух»). По-видимому, это презрительное прозвище, данное библейским автором предмету поклонения язычников. Сами язычники, вероятно, вместо слова «зевув» («муха») употребляли близкое по звучанию слово, означающее «возвышенное жилище». Действительно, божество куда приличнее называть «владельцем небесного дворца», чем «повелителем мух»! Но для евреев было важно развенчать это божество, и перемена имени оказывалась тут действенным способом.
К сожалению, практически ни один перевод не в состоянии передать этих тонкостей. Самое большее, что мы можем сделать – дать сноску в книге, где будут разъяснены столь необходимые для понимания и столь ускользающие ассоциации…
Ведь к имени в особой мере относится то, что О. Э. Мандельштам сказал о всяком слове в поэзии: «Любое слово является пучком, и смысл торчит из него в разные стороны, а не устремляется в одну официальную точку. Произнося «солнце», мы совершаем как бы огромное путешествие, к которому настолько привыкли, что едем во сне. Поэзия тем и отличается от автоматической речи, что будит нас и встряхивает на середине слова. Тогда оно оказывается гораздо длиннее, чем мы думали, и мы припоминаем, что говорить – значит всегда находиться в дороге». Сегодня это чувствуют поэты и дети, но когда-то так думал каждый человек.
Источник: http://www.gazeta.mirt.ru/