Пробираясь по тропам через еловые и ясеневые леса, покрывающие предгорья Тавра, карабкаясь по кручам вблизи снежных высот, Павел создал первые небольшие группы учеников в маленьких селениях, затерянных среди гор. Когда он вернется сюда через много лет, эти общины все еще будут существовать. Кроме того, Павел, возможно, плавал на корабле вдоль берега туда, где не было дорог. В своем послании, написанном в 56 г. по Р.Х., он упоминает, что побывал в трех кораблекрушениях, причем после одного из них он «ночь и день пробыл во глубине морской».
Странствуя, Павел стал связующим звеном между разрозненными христианскими общинами. Он всегда говорил о важности таких связей между церквами Иисуса, где бы они не находились, о важности единения между переходящим с места на место проповедником и теми, кто поддерживает его. Но в ту пору Павел не был еще связан с Иерусалимом и не знал о главных достижениях веры. Он был одинок – его, может быть, сопровождали иногда только один-два товарища. Павел никогда ничего не получал от этих маленьких общин в горах, и в Деяниях не упоминается, удалось ли ему обратить кого-нибудь из жителей Тарса. Христос сказал: «Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников своих и в доме своем».
Потом Павлу рассказали, что некий человек из Сирии ищет его. Лука подчеркивает, что Варнава не сразу нашел Павла: «Потом Варнава пошел в Таре искать Павла, и, нашед его…»
Варнава принес важные новости: вера укрепилась в Антиохии, столице Сирии. И что еще важнее, вера распространилась там среди язычников. Тем временем апостол Петр испытал потрясение и приобрел значительный опыт, крестив сотника Италийского полка в Кесарии, исповедовавшего ранее иудейскую веру: после прямого повеления Бога Петр вошел, хотя и неохотно, в дом «неверных», и Дух Святой сошел на всех, слушавших слово Петра. Братья в Иерусалиме осудили поведение Петра, но он отвечал им: «Если Бог дал им (язычникам) такой же дар, как и нам, уверовавшим в Господа Иисуса Христа, то кто же я, чтобы мог воспрепятствовать Богу?» Когда после этого, вести о большом количестве не-иудеев, увероваших в Христа в Антиохии, достигли ушей апостолов, они отрядили Варнаву разведать, что там происходит. «Он, прибыв, и увидев благодать Божию, возрадовался, и убеждал всех держаться Господа искренним сердцем».
Варнава, у которого, как и у Павла, уже не было жены, поселился в Антиохии. Под его руководством община быстро выросла, и он хотел, чтобы Павел помог ему.
Антиохия, третий по величине город Римской Империи, лежала в 25 километрах от реки Оронт, проложившей себе путь к морю через гряду каменистых холмов. Городская стена защищала узкий проход, открывавшийся на восток, к Сирийскому нагорью, а сам город был прикрыт скалистыми отрогами горы Сильпий с крепостью на самой вершине, под которой располагалась огромная скала, формой напоминающая безликую человеческую голову. В те времена была распространена легенда, что это голова Харона, перевозящего души мертвых в подземный мир. Сам по себе город был величественным примером искусства архитектурного планирования – сочетанием достижений греческой и римской цивилизаций. Как и все столицы того времени, Антиохия носила на себе отпечаток власти и роскоши – город украшали широкие переходы с колоннадами, дворец императорского легата, храмы, ипподром (на котором происходили знаменитые бега – в повести «Бен Гур»). Вокруг центра расстилались перенаселенные жилые кварталы.
Жители Антиохии славились живым, неуемным характером, частью благодаря сатирической жилке и страсти к насмешкам, но в основном из-за процветавшей в городе распущенности, которая превосходила по своему размаху оргии даже самого Рима. В восьми километрах к югу, в ложбине между холмами находилась знаменитая священная Роща Дафны, а над ней возвышалась огромная статуя Аполлона. В этой роще сотни блудниц отдавались любому, кто пришел поклониться божеству любви. Между деревьями и храмами Рощи нашло свое убежище всевозможное человеческое отребье: беглые рабы, преступники, должники и тому подобное – все, кому грозило осуждение.
Жилые кварталы Антиохии и леса Дафны привлекали многих, и к тому времени, когда Павел прибыл в город, христианская община отображала все многообразие населения этого «перекрестка» Востока. Павел мог смело проповедовать и толковать Евангелие язычникам на базаре, в домах, в банях, в гимнастических залах, на ипподроме – зная, что здесь уже есть живая церковь, которая окажет братский, радушный прием всем обращенным.
Верующие собирались, согласно сведениям, записанным в VI веке по Р.Х. на улице Сингон, в районе Эпифании, около Пантеона, под самой «головой Харона». По воскресеньям они наполняли дом одного из состоятельных братьев – это был день Воскресения Иисуса, который христиане называли «Господень День». Собрания по воскресеньям позволяли иудеям, присоединившимся к христианам, посещать по субботам синагогу. Служба могла продолжаться от зари до заката, и даже ночью, потому что рабам и беднякам нужно было найти свободное от работы время для молитвы. В Антиохии уже существовал некий определенный распорядок обрядов. Было решено, что те, у кого в доме находится «экклесия» (собрание верующих, церковь), в которой постоянно молятся Иисусу Христу–Спасителю – уже не какие-то особенные иудеи, а нечто совершенно новое. Впервые в истории таких людей стали называть полулатинским, полугреческим именем «христиане» – «поклоняющиеся Христу».
У антиохийской церкви было немало выдающихся вождей. Кроме Иосии, Варнавы и Павла, известны имена Люция Киренского и пожилого аристократа Менея, молочного брата царя Ирода Тетрарха, казнившего Иоанна Крестителя и глумившегося над Господом Иисусом. К этому времени Ирод уже потерял свою власть и положение.
Один из предводителей церкви, Симеон или Симон «Нигер», был, по всей вероятности, негром. Некоторые свидетельства указывают на то, что это он был тот самый «Симон из Кирены» отец Александра и Руфа – крестьянин, пришедший на Пасху в Иерусалим, которому римляне позволили нести крест Иисуса. Он бежал в Антиохию, когда Павел опустошал иерусалимскую церковь. Сын его, Руф, переехал жить в Рим. Много лет спустя, в своем Послании к Римлянам, Павел шлет приветствия «Руфу, избранному в Господе, и матери его», причем называет мать Руфа и своей матерью, что, видимо, означает, что в Антиохии Павла приютили Симон с женой – те самые люди, которых он преследовал в Иерусалиме.
Так в Антиохии Павел нашел свой новый дом, новых друзей и мог исцелить раны, которые ему нанесла жизнь за последние десять лет. Он снова оказался в главном потоке христианского движения. Но это было только временной передышкой. Павел знал, что он не был призван служить в уже основанной – хотя и быстро растущей – христианской общине. Нет, его апостольское служение – провозглашать благую весть там, где еще не знают имени Христа.
Весь мир ждал его. Медленные, трудные годы ученичества прошли – Павлу не терпелось приступить к строительству великого здания всемирной церкви.
Антиохию посетила группа христиан из Иерусалима, которую приняли с особым почетом: многие из прибывших были пророками, которые, как и ветхозаветные пророки, способны были через откровение узнать волю Божию в настоящем, а иногда и в будущем. На одного из пророков, Агаву, снизошел Дух Святой, и он сделал важное прорицание о предстоящей нехватке зерна и голоде. Христиане Антиохии восприняли это предостережение как божественное откровение и решили откладывать зерно на случай неурожая до тех пор, пока цены на него опять не снизятся, чтобы помочь христианам в Иерусалиме, где каменистая почва позволяла собирать лишь скудные урожаи зерновых.
Большинство верующих были бедняками. Каждый из них откладывал все, что мог, для голодающих, день за днем, неделю за неделей. Несколько людей специально отрядили поехать к берегам большого озера поблизости от Антиохии и вверх по течению Оронта – туда, где было много плодородной земли, чтобы скупить все зерно, выставленное на продажу. Организация этого дела пришлась по душе Павлу. Несмотря на то, что он считал главным для себя благовествование и проповедь, Павел всегда уделял внимание нуждам общины. Ему лучше других удавалось выковывать звенья, соединявшие иерусалимскую и антиохийскую церкви.
Как и следовало ожидать, наступил неурожай. Тацит, Светоний и Иосиф Флавий, историки того времени, отмечают нехватку продовольствия в эти годы. Иосиф подтверждает, что в Иерусалиме наступил жестокий голод: царица Елена, иудейка, мать царя-язычника, правившего Иудеей под покровительством Рима, закупила зерно в Египте и фиги на Кипре, чтобы хоть немного насытить голодающих.
Приблизительно в августе 46 г. церковь отрядила Варнаву и Павла привезти зерно. В это важное предприятие Павел взял с собой помощника – обращенного им молодого человека по имени Тит. Он сделал этот выбор не случайно. Тит был чистокровным греком, и, следовательно, необрезанным. Взяв его с собой в самое средоточие иудаизма, Павел хотел подчеркнуть, что язычник может стать христианином, не превращаясь для этого в иудея.
Скорее всего, они возили зерно морем, в Иоппию, а потом на мулах в Иерусалим; теперь, через 11 лет после изгнания и через 14 лет после обращения Павел мог повторить вслед за псалмопевцем Давидом: «Во дворах дома Господня, посреди тебя, Иерусалим!» Иерусалим, однако, изменился с тех пор, как римляне снова сделали Иудею царством под управлением Ирода Агриппы I, племянника убийцы Иоанна Крестителя. Ирод Агриппа выстроил новые стены в северной части города, так что Голгофа и Скала Наказаний оказались внутри Иерусалима. Ирод арестовал Петра и Иакова, брата Иоанна; Иаков был казнен, Петру же удалось чудесным образом бежать – в ответ на молитву он был освобожден. Незадолго перед тем, как Варнава и Павел прибыли в Иерусалим, Ирод внезапно умер в Кесарии мучительной смертью.
Собранное зерно было передано пресвитерам – согласно правилу, установленному в день казни Стефана, апостолы не участвовали в управлении мирскими делами. Посланникам из Антиохии незачем было спешить с возвращением, и они приняли посильное участие в распределении пищи среди жителей Иерусалима – не только иудеев, принявших христианство, но и среди голодных, не знающих Христа. И все больше людей принимали Иисуса как Спасителя.
Но у Павла было и другое, свое дело в Иерусалиме. Он хотел увидеться с Петром и другими вождями церкви, чтобы обсудить с ними «благовествование, проповедуемое им (Павлом) язычникам, не напрасно ли он подвизается или подвизался».
Если бы откровения, явленные Павлу, не соответствовали во всех деталях тому, что говорил Иисус, и духу дел Его (особенно в том, что обращенным язычникам не обязательно становиться иудеями) – тогда Павел не мог бы проповедовать от имени Духа Святого. В этом были уверены в те времена все христиане.
Варнава и Павел встретились с Петром и договорились обсудить этот вопрос вместе с Иоанном и Иаковом, братом Господним, который, на фоне других значительных лиц, не имел особого веса.
Павел вел себя довольно резко. Он верил, что так же достоин быть апостолом, как и другие присутствующие, ибо, подобно остальным, он был свидетелем Воскресения Христова; ему лично было повелено рассказывать о том, что он видел и слышал, и проповедовать благую весть. В Аравии Павлу было прямо сказано, что делать – так же, как другим апостолам в Галилее и Иудее. Павел твердо решил, что ни один человек на земле – какую бы значительную роль он ни играл – не может встать между ним и Господом Иисусом. Но с облегчением Павел обнаружил, что трое апостолов одобряют его точку зрения и не собираются ставить его в подчиненное положение. Напротив, они приняли Павла с удивительной теплотой и не нашли в его словах ничего, что противоречило бы их представлению об учении Господа, жившего среди них до самого дня Вознесения Своего.
Из всего, что Господь совершил через Павла, говорили апостолы, явно видно, что он послан к язычникам – так же, как Петр был послан к иудеям. Апостолы не стали принуждать молодого Тита обрезываться. Павлу приходилось уже резко обрывать нескольких христиан-иудеев, которые возроптали, что необрезанный грек – только наполовину ученик Иисуса. Но теперь даже Иаков признал доводы Павла убедительными.
Встреча закончилась рукопожатиями и добрыми пожеланиями. Было решено, что Варнава и Павел пойдут в земли язычников, в то время как остальные продолжат свой труд в Палестине. Единственной просьбой предводителей иерусалимской церкви было, чтобы Павел, Варнава и их друзья-язычники не забывали о нуждах иерусалимских нищих, что Павел и «старался исполнить в точности». Да, ученичество Павла окончилось. Он был принят как апостол.
Павел вошел молиться в Храм. Здесь старец Симеон увидел младенца Иисуса и произнес свое «ныне отпущаеши»: «…Ибо видели очи мои спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицем всех народов, свет к просвещению язычников и славу народа Твоего Израиля». Ныне Павел был избран и призван, как орудие исполнения пророчества. Ум и душа его полностью погрузились в молитву. Его ждали славные труды.
Павел по-прежнему верил, как верил он и тогда, молясь в доме Анании после обращения, что всемирная церковь построена будет на основе иудейских синагог, разбросанных повсюду в Римской Империи, что каждая отдельная синагога прольет свет Христов на свой город и на окружающие земли язычников, и так будет по всему Средиземноморью. Ему казалось, что начинать можно только одним способом – воодушевить грекоязычные синагоги в Иерусалиме. Если он приобретет их для Христа, заморские синагоги последуют их примеру. Раньше иерусалимские иудеи отказывались слушать Павла, потому что считали его перебежчиком. Но те, кто знали прошлое Павла – жестокого гонителя христиан – теперь увидят, что его любят и уважают как человека, пришедшего на помощь нуждающимся в тяжелую минуту. Значит, это правда, что он видел воскресшего Иисуса и уверовал. Люди должны изменить свое суждение о Павле, должны начать слушать его слова и обращаться ко Христу. Именно тот факт, что Павел был гонителем учения, которое теперь проповедывал, должен был привлечь всеобщее внимание.
Отсюда, из Иерусалима, он поведет группы грекоязычных иудеев и учеников во все концы империи. К ним присоединятся обращенные язычники и они разнесут весть о Христе еще дальше. И будет на всей земле одна паства и один Пастырь.
Погрузившись в молитву, Павел перестал замечать окружающую его толпу других молящихся, он не слышал больше шума, доносящегося с внешнего двора – выкриков менял и торговцев, продающих жертвенных голубей. Он сознавал только присутствие Духа Иисуса; Господь Иисус, никогда не покидавший его, теперь с особой ясностью наполнил все существо Павла, и ощущение это усиливалось с каждым мгновением. Сердце Павла горело, как в огне. Все вокруг будто поблекло, исчезло, и тепло любви Божьей, любви Христовой возгорелось в его душе невероятным, великолепным пламенем.
И сбылось: «И увидел Его».
Много лет позже, почти на этом же самом месте, Павел обратится к враждебно настроенным слушателям: «И увидел Его, и Он сказал мне: поспеши и выйди скорее из Иерусалима, ибо здесь не примут твоего свидетельства обо Мне».
Павел не мог согласиться с этим. Он стал спорить с Сыном Божиим, подобно Анании и Петру: Павел был уверен, что ему следует остаться в Иерусалиме – ведь люди должны прислушаться к словам обратившегося преследователя.
– Господи! – начал Павел, – им известно, что я верующих в Тебя заключал в темницы и бил в синагогах; и, когда проливалась кровь Стефана, свидетеля Твоего, я там стоял, одобрял убиение его и стерег одежды побивающих его…
– Иди, Я пошлю тебя далеко к язычникам.