И теперь давайте рассмотрим возвышенную природу христианской любви и то, как она связана и переплетается со всеми царственными, божественными дарами и преимуществами христиан. Всякий христианин не должен стыдится своего кровного родства с христианской любовью. Действительно, разве не почетно призвание и исповедание христианина?
Несомненно, для любой верующей души цель христианского призвания – это больше, чем обретение обычного царства, потому что она включает в себя и царское, и священническое помазание и носит на себе титул нетленного и неоскверненного царства. Таким образом, христианская любовь является символом и признаком христианского исповедания, как сказал об этом Иисус Христос: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Иоанн 13:35).
Что же, в таком случае, по своей важности сравнимо с общением человека с Богом и его пребыванием в Нем? На самом ли деле душа человека в вечности пребудет с Богом, как об этом говорит премудрый Соломон (Екклесиаст 12:7)? Это знание возвышает душу до царственного достоинства и поднимает ее над смертью. Справедливо говорит об этом латинское изречение: «Quam contempta res est homo si supra humane se non exerat» («Как низок и презрен человек, если только он не поднимает голову к горнему, к божественному!»). И душа действительно возвеличивается, когда восходит к своему собственному источнику – к Божескому естеству. Что может быть более благодатным для души, чем пребывание в Боге? И что может быть более славным, чем пребывание Бога в душе человека? Об этом же говорит другое латинское изречение: «Charitas te domum Domini facit, et Dominum domum tibu Felix artifax charitas gux conditori suo domum fabricare potest» («Любовь превращает душу в дом Божий и делает дом Божий домом для души. Блажен зодчий, который способен построить дом для своего Господина»).
Любовь приводит Того, Кто является для нас лучшим Другом, чем десять тысяч земных друзей, в обитель сердца человека (Песнь песней 5:10). Любовь возлежит на груди Иисуса Христа в течение всей ночи земной жизни. Она продолжает смирять себя и избавляться от всяких греховных излишеств и непослушания, и очищаться от всякой суеты и скверны, чтобы в сердце человека было больше места для Божьего величия. Благодаря этому наша любовь пребывает в Боге, в Его любви и благодати, в Его благости и величии. Она находит радость в тайне Его присутствия.
Таким образом, это – взаимное пребывание Бога и человека друг в друге, и трудно определить нам, чего же больше происходит при этом: в большей ли степени снисхо-дит с неба в душу человека величие Бога или же, наоборот, душа человека поднимается к Богу. Другими словами, Бог ли во Христе более уничижил Себя или же душа человека более возвысилась к Богу во Христе Иисусе?
Я бы сказал, что братская любовь – это доказательство и подтверждение того, о чем написано в Евангелии: «Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас… Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1 Иоанна 4:12,16). Ибо любовь наша к образу Бога, присутствующему в Его детях, – это на самом деле любовь Бога, Чьим отражением она является. Любовь Божья тогда совершенна в нас, когда она достигает Бога и простирается от Него ко всему, что Ему принадлежит, ко всему, что имеет значение в Боге. Она простирается к Его заповедям: «Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки» (1 Иоанна 5:3); «И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего» (1 Иоанна 4:21); к Его детям: «Всякий верующий, что Иисус есть Христос, от Бога рожден, и всякий, любящий Родившего, любит и рожденного от Него» (1 Иоанна 5:1); ко всем Его созданиям и творению: «Не один ли Бог сотворил нас? Почему же мы вероломно поступаем друг против друга?..» (Малахия 2:10).
Любовь Божья – это самый существенный и важный мотив для того, чтобы нам любить наших братьев. Она возвышает природу нашей любви и делает ее Божественной любовью. Тот, кто имеет истинную христианскую любовь, не только любит своими чувствами, но и проявляет на деле сострадание к своему брату. По каким же мотивам он делает это? Может быть, по причине своей личной симпатии к нему? Или потому, что брат находится в нужде или нищете? Или же благодаря своему благородству и добродетельности?
Однако указанные выше мотивы и основания не выходят за пределы обычной человеческой нравственности, поэтому не могут родить той истинной любви, которая является признаком христианства. Если никаких других мотивов, кроме указанных выше, не существует, – мы любим не столько Божьей любовью, сколько своей, ибо наше естественное сострадание также проявляет интерес к нищете ближнего и находит облегчение в том, что помогает ему.
Однако, истинной мерой, определяющей сущность мотивов подлинной христианской любви, должна быть Божья воля и стремление обрести Его благоволение: с этого начинается и, благодаря этому, продолжает свое существование в сердце человека любовь. И истинная христианская любовь, если можно так сказать, это ничто иное, как Божественная любовь в состоянии снисхождения; или же, говоря другими словами, она является любовью души к Богу, проявляющей себя во плоти человека. Это есть та любовь, которая направляется по божественному кругу от Бога к Его созданиям и снова – к Богу, так как любовь человека к Божьему творению имеет в Боге и свое начало, и свою цель (1 Иоанна 3:17).
Разве это не высокое призвание – правильно познать Бога? «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Иоанн 17:3). И это знание Бога облекает христианина в одежды великолепия и славы детей Божьих, и от этого лицо наше сияет, а братская любовь, пребывающая в нас, свидетельствует о том, что мы знаем Бога: «Возлюбленные! Будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога; кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (1 Иоанна 4:7-8).
Любовь – это истинный свет, свет и жизнь, свет и тепло одновременно, как написано у пророка об одном из иудейских царей: «Отец твой… производил суд и правду… Он разбирал дело бедного и нищего… Не это ли значит знать Меня? Говорит Господь» (Иеремия 22:15-16). Совершать самые обычные дела, руководствуясь Божьей любовью, и чтить Его заповеди – в этом больше настоящей, истинной духовности, чем в самом глубоком абстрактном рассуждении и знании. Мы только тогда знаем Бога, когда это знание вселяет в сердце страх Божий и благоговение перед Его величием и любовь к Его имени, ибо только тогда мы знаем Его как истинного живого Бога.
Любовь – это настоящий свет, свет и жизнь. Это не просто наслаждение, которое мы испытываем, когда наши глаза созерцают солнце. Свет – прекрасен, а жизнь – драгоценна. Свет и жизнь – это две из самых редких и драгоценных жемчужин, подаренных Богом человеку. «Кто говорит, что он во свете, а ненавидит брата своего, тот еще во тьме. Кто любит брата своего, тот пребывает во свете, и нет в нем соблазна; а кто ненавидит брата своего, тот находится во тьме, и во тьме ходит, и не знает, куда идет, потому что тьма ослепила ему глаза» (1 Иоанна 2:9-11); «Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев; не любящий брата пребывает в смерти» (1 Иоанна 3:14).
Свет Иисуса Христа, таким образом, не может воссиять в сердце человека, не зародив в нем любви, точно так же, как сильный свет всегда несет с собой тепло. А если в сердце нет даже признака или следа любви, то это является подтверждением тому, что лучи Солнца праведности еще не проникли в него. Чаду света подобает жить в любви!
Почему христианская любовь является, образно говоря, дневным светилом для души, при свете которого она, то есть душа, может подняться, чтобы совершать свой духовный труд и творить свои повседневные дела, проистекающие из ее долга – любить Бога и ближнего? Потому что у такой души нет повода претыкаться и нет желания клеветать и обижать тех, кто встречается на ее пути. Когда свет, исходящий от Христа через Его познание, владеет сердцем христианина и проявляется в делах христианской любви, на его пути нет соблазна к преступлению. Такая душа не падает и не претыкается о Божьи заповеди, которые предписывают христианину быть праведным и милосердным, считая их чем-то очень тяжелым и мучительным для себя: «Итак, любовь есть исполнение закона» (Римлянам 13:10).
Таким образом, путь христианской любви является самым легким, простым, целесообразным и безопасным путем. Этот путь на всем своем протяжении ярко освещается Божьим светом и на нем нет камней претыкания и соблазна. Ибо любовь к Богу и к своим братьям очистила его и сделала простым; убрала с него, образно говоря «шероховатости и опухоли наших страстей и похотей». «Велик мир у любящих закон Твой, и нет им преткновения» (Псалом 118:165).
Любовь делает наши духовные побуждения постоянными и ровными, она продвигается по христианскому пути быстро и легко. Она без труда может развязать множество узлов, которые не могут разрубить другие, кажущиеся более сильными, духовные средства. Она может расплавить горы, стоящие перед ней, которые ничем невозможно сдвинуть с места. И хотя в мире много камней преткновения и соблазнов, в христианской любви их нет, как нет их и в любящей душе. Ничего не может проникнуть в эту душу, чтобы помешать ей соблюдать себя в кротости и терпении. Ничто не может расстроить ее внутри или воспрепятствовать ей жить в мире с окружающими людьми. Даже если руки всех людей поднимутся против нее, христианская любовь в ответ не поднимется против хотя бы одного из них. Она защищает себя невинностью и терпением.
С другой стороны, Евангелие говорит: «А кто ненавидит брата своего, тот находится во тьме, и во тьме ходит, и не знает, куда идет» (1 Иоанна 2:11). Ибо если в жизнь человека приходит свет Христа, то с ним приходит и Его любовь, а это и есть закон христианской любви и милосердия. Если Иисус Христос вошел в сердце человека, Он оживляет в нем древнюю заповедь о любви и снова делает ее новой. И чем больше человеку недостает любви, тем больше в нем остается присущего ветхой природе невежества и тьмы. Что бы человек ни придумал в своем воображении в отношении самого себя: что он уже находится во свете, что он уже весьма далеко продвинулся, живя во свете, – все же, без сомнения, отсутствие в нем любви – это сильное свидетельство в пользу того, что он еще остается во тьме, ибо ненависть к брату является делом самой мрачной тьмы и самого губительного влечения сердца, которое сродни только ночной тьме (Римлянам 13:12).
Такой человек не знает, куда он идет, и нуждается в раскаянии, чтобы не навлечь на себя суд Божий и не преткнуться о многие соблазны, внутренние и внешние. Именно недостаток любви ослепляет разум человека и затмевает его сердце, так что такой человек не может увидеть, как избежать или обойти скандалы и ссоры с другими людьми, но он непременно бросается туда и разбивается, ломая себе шею.
Любовь – это свет, который может провести нас сквозь оскорбления неоскорбленными, провести без преткновения и соблазна через все соблазны. Во тьме человек может ошибочно пойти по неверному пути, не зная, куда он приведет, и принимая ямы и ухабы за простой и правильный путь, в результате чего он все время спотыкается на этом пути. Жестокость и ненависть застилает туманом действия и жизнь окружающих людей, да и нашу собственную тоже, так что, пребывая в ненависти, мы не можем продолжать свой путь без совершения тех или иных проступков и нарушения воли Божьей.
Но самое большое несчастье, которое приносит ненависть, заключается в том, что она не может различать хоть какую-либо собственную вину. Она не знает, куда идет, называя свет тьмою, а тьму – светом. Она всегда судит лицеприятно, всегда объявляет решения от своего собственного имени, ничуть не заботясь о том, кого она осуждает, чтобы оправдать себя.
Существует ли какая-либо другая привилегия, такая же драгоценная, как эта: «…называться и быть детьми Божьими» (1 Иоанна 3:1)? Что значат все человеческие отношения, звания и привилегии по сравнению с этим – быть детьми Всевышнего Бога? Таким был и вопрос Давида: «Кто я… чтобы мне быть зятем царя?» (1 Царств 18:18). Увы, какая это была незначительная и мелкая честь по сравнению с той, чтобы быть детьми Божьими, «причастниками Божеского естества» (2 Петра 1:4)! Всякое различие в происхождении человека, отличия в сане и достоинствах людей, кроме этого одного, просто несущественны; все их достоинства – их собственная фантазия и вымысел. На самом же деле они – ничто, и сделать они могут такое же ничто.
Таким образом, возрождение – это единственное существенное и главное отличие христианина от прочих людей. Рождение свыше, от Бога, приносит с собой Божеское естество, изменение принципов жизни, поворот от наихудшего к наилучшему, от тьмы к свету, от смерти к жизни.
А теперь посмотрите, какое величие имеет Божья благодать, которая созидает в человеке характер дитяти Божьего, рожденного от Отца Небесного и перешедшего из смерти в жизнь: «Дети Божьи и дети дьявола узнаются так: всякий, не делающий правды, не есть от Бога, равно и не любящий брата своего… Мы знаем, что мы перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев; не любящий брата пребывает в смерти» (1 Иоанна 3:10,14); «Возлюбленные! Будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога» (1 Иоанна 4:7).
Поистине, самым естественным было бы, чтобы дети нашего Небесного Отца горячо любили друг друга. Было бы чудовищно и неестественно видеть противоположное. И, кроме того, в христианской любви проявляется большое сходство с Отцом, Чье замечательное и выдающееся свойство – быть добрым ко всем, быть милостивым даже по отношению к неблагодарным, и Чья несравненная слава заключается в том, чтобы прощать грешникам беззакония и быть долготерпеливым.
Ни в чем другом христианин не может обрести такое близкое сходство с Небесным Отцом, как в любви. Так почему же мы почитаем низостью для себя то, что является славой Божьей? Может быть, мы стыдимся своего нового рождения и не осмеливаемся, поэтому, заявить о своей принадлежности Отцу? Неужели мы будем стыдиться любить как братьев тех, кого Он не постыдился усыновить и кого Сам Христос не постыдился назвать братьями?