Сейчас нам надо получше разобраться в одном очень важном моменте. У кого-то может возникнуть вопрос: «Почему Павел связывает Ветхий Завет с законом и называет его «смертоносными буквами», тогда как в седьмой главе Послания к Римлянам он говорит, что закон «свят, праведен и добр»? Как может сияющее лицо Моисея, проведшего сорок дней с Богом, быть отражением того, что убивает? К тому же Павел и сам ставит этот вопрос, когда обсуждает закон в Послании к Римлянам, говоря: «Что же скажем? неужели от закона грех?» (Римлянам 7:7). Его твердый ответ: «Никак!» А затем, объяснив, что не иначе, как посредством закона, узнал он свой грех, Павел добавляет: «Посему закон свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Римлянам 7:12).
В Послании к Римлянам (8:3) апостол Павел дает нам ключ к разгадке этой тайны: «Как закон, ослаб-ленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего». Проблема, таким образом, не в законе, а в том, для чего он, собственно, и был предназначен, – в плоти. Слово «плоть» здесь вовсе не означает мясо и кости, из которых состоит тело человека. Этим своеобразным словом обозначается падшая человеческая природа, которая живет и действует без Христа. Закон был дан таким, каков он есть во всех своих проявлениях исключительно потому, что существует эта самая плоть. Там, где нет плоти, закон не нужен. Павел пишет Тимофею:
«А мы знаем, что закон добр, если кто законно употребляет его, зная, что закон положен не для праведника, но для беззаконных и непокоривых, нечестивых и грешников, развратных и оскверненных, для оскорбителей отца и матери, для человекоубийц, для блудников, мужеложников, человекохищников, (клеветников, скотоложников), лжецов, клятвопреступников, и для всего, что противно здравому учению»
(1 Тимофею 1:8-10).