Вот мы разобрались с вопросами исполненных пророчеств и должны перейти к другому предмету. Поговорим о Самом Иисусе Христе.
«А, — скажете вы, — разве это вообще вопрос? Откуда нам знать, что такой человек вообще существовал? Что толку предполагать, что Евангелие говорит правду о Христе, а затем делать еще построения на такой зыбкой основе?»
Все так. Очень верно. Я не намерен делать ничего подобного. Все, что я могу допустить, — это то, что Евангелия представляют собой либо факты, либо вымысел, либо смесь вымысла и правды. (Ведь с этим вы не будете спорить, правда?) Давайте исследуем Евангелия критически, чтобы выяснить, какое из трех предположений верно.
Начнем с того, что заметим, что даже неверующие не считают Евангелия полным вымыслом. Одним из самых известных атеистов считался Сэр Джеймс Фрэзер. Его труд „Золотой сук», ставший классическим, стал эпохальным в науке двадцатого века. Он писал:
«Моя теория предполагает историческую реальность Иисуса из Назарета как великого религиозного и нравственного учителя (заметьте, не как Сына Божьего), основавшего христианство и распятого в Иерусалиме при правлении Понтия Пилата. Евангельское свидетельство, подтвержденное враждебным доказательством Тацита (в его труде «Анналы»), а также Плиния Младшего («Эпистолы»), должно показаться достаточным всем непредубежденным искателям истины. Есть такие детали жизни и смерти Христа, которые, вероятно, навсегда останутся покрыты туманом неизвестности. Сомнения в историчности личности Христа, на мой взгляд, не заслуживают серьезного внимания. Даже без позитивного свидетельства истории и предания, начало такой величайшей религиозной и моральной революции просто требует присутствия великого реформатора».{mospagebreak}
Изобретая неизобретаемое
Около 500 лет назад в Италии жил величайший гений всех времен Леонардо да Винчи. Помимо создания нескольких знаменитых полотен, он прославился и как ученый высшего ранга. О нем даже говорят как об изобретателе аэроплана, парохода и подводной лодки.
Возможно, «изобрел» — слишком сильно сказано, ведь он эти машины не построил. Однако именно ему принадлежат идеи, сотни лет спустя приведшие к созданию этих современных чудес техники. Поэтому, хотя и с оговоркой, мы можем сказать, что он причастен к их изобретению.
Его изобретения были замечательными, но не невозможными. Всеми необходимыми знаниями наука уже обладала. Но были и такие направления, где он ничего изобрести не мог в те годы. Например, он не мог изобрести искусственные легкие, потому что не знал о циркуляции крови. Гарвей только через добрую сотню лет открыл это. Не мог Леонардо изобрести атомную бомбу, потому что полагал, что вещество неделимо. Прежде чем современные ученые не открыли, что атомы не являются чем-то сплошным, а представляют собой сферы с заряженными частицами, атомную бомбу изобрести было нельзя.
А теперь приведу тезис, который я собираюсь отстаивать в этой главе: Иисус, о котором мы читаем в Евангелиях, в то время, когда эти Евангелия писались, не мог быть изобретен. Следовательно, евангельский Иисус должен был быть исторической личностью, а не вымышленным лицом.
Первое, что следует отметить, — никому не нужен был такой человек, как Иисус, описанный в Новом Завете. Павел так выразился по этому поводу:
«А мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие»
(1 Коринфянам 1:23).
Почти никому из евреев не было до него никакого дела. Они были фанатиками «своей» религии. Этот человек перевернул все их религиозные представления с ног на голову. Никакой еврей не занялся бы «изобретением» такого неприемлемого, невероятного Мессии.
Практически никто из язычников также не испытывал необходимости в Нем. Им был ближе их жестокий, похотливый мир. А он был совсем не тем, кому они хотели бы поклоняться. Человеческая жизнь ничего не стоила. Они свободно могли оставить нежеланное дитя (обычно, девочек) умирать на улице, не чувствуя никаких угрызений совести, — так мы топим ненужных нам котят.
Все их удовольствия лежали вне области морали: наблюдать за дерущимися на смерть гладиаторами или поклоняться идолам в языческих храмах, часто бывших прикрытиями для борделей. Трудно представить себе язычника, «изобретшего» Иисуса, чье учение было разрушительным для языческого образа жизни.
И в этот жестокий мир пришел Иисус, уча людей как стать совершеннее. Он проповедовал необходимость в самоотверженной любви, любви, которая не останавливается ни перед чем, — любви, которая заставила бы человека скорее отдать жизнь, нежели применить силу против человека. Он учил этому, и Сам подавал пример. Он отказался защищаться и запретил это ученикам (Матфей 26:50-53), и кротко пошел на ужасную смерть.
Мы не будем сейчас касаться важного вопроса, следует ли нынешним христианам быть пацифистами. Я лично сейчас одобряю христианский пацифизм, но это не относится к сути нашего вопроса. Сейчас нам важны не мнения, а факты. Вот такие:
1. Иисус принес во враждебный мир совершенно новое учение «величайшей любви».
2. Следуя этому учению, Он и Его ученики проповедовали пацифизм (например, Матфей 5:38-48; 10:16; Римлянам 12:17-21).
3. Он всегда жил в соответствии со Своим учением, даже не смотря на то, что это привело Его на крест.
4. Есть много исторических свидетельств тому, что ранние христиане следовали Его трудному учению, включая пацифизм.
Неудивительно, что основатель этого непопулярного учения первоначально привлек всего лишь несколько приверженцев. В первые годы христиане были малочисленными сектами, о которых «везде спорят» (Деяния 28:22). Это было непривлекательное религиозное течение.
Но к четвертому веку оно разрослось, правда, лишь вследствие понижения стандартов, установленных апостолами, — прекрасное новое течение было размыто, разбавлено. И все же, несмотря на размытость, несмотря на неправедность, творившуюся во имя Христа миллионами недостойных его проповедников, — несмотря ни на что, учение Христа было востребовано миром.
Там, где люди действительно следовали Евангелиям, происходило все самое лучшее среди того, что известно в печальной истории человечества. Даже атеисты этого не отрицают. Вот слова известного американца Теодора Паркера, не верившего в то, что Иисус — Сын Божий:
«Подумайте, какой переворот в мире произвели слова и дела Христа. Вспомните, что лучшие умы, горячие сердца не ставили более высокой цели, не придерживались более праведных взглядов, чем предложение Христа любить Бога и людей. Нужно ли слушать, когда говорят, что такой человек никогда не существовал, и что все выдумки! Положим, что Платон и Ньютон никогда не жили. Но кто тогда сделал то, что сделали они? Чтобы быть Ньютоном, нужен Ньютон. Кто мог выдумать Иисуса?»
Кроме отдания должного достижениям христианской морали в мире, Паркер поднимает вопрос, которым мы открыли главу: мог ли кто «изобрести» Иисуса? И хотя он считал Иисуса просто человеком, все же громко ответил на это: «Нет!»
Другой знаменитый писатель, абсолютный атеист, Джон Стюарт Милл вторит:
«Неверно говорить, что Христос, изображенный в Евангелиях, не историчен, и что мы не знаем сколько из того, что почитается в нем, было позже добавлено легендами его последователей. Кто из его учеников или обращенных ими был способен на такие высказывания, которые нам известны как христовы, или такое, как в Евангелиях, описание его жизни и характера? Уж точно, не рыбаки с озера Галилейского и уж тем более не ранние христианские авторы».{mospagebreak}
Его возвышенный Характер
Пока все хорошо. Мысль о том, что кто-то смертный мог придумать Иисуса, начинает казаться состоятельной. Но свидетельства еще не окончательны. Надо пойти еще дальше и постараться лучше понять характер Иисуса.
Из-за невозможности обсудить сейчас все поговорим лишь о последних двадцати четырех часах Его жизни. При этом важно помнить две вещи:
1. Нам придется переходить от одного Евангелия к другому, только это может дать полное представление о Нем. Если Иисуса выдумали, то у Него должно быть целых четыре автора, искуснейшим образом взаимодействовавших между собой для создания такого реалистического образа.
2. Многие из граней Его характера, которые мы разберем, не лежат на поверхности. Мы будем искать их в тексте, чтобы отделить, по возможности, факты от вымысла. Рассказчики обыкновенно не прячут слишком глубоко лучшие свои достижения, так что чрезвычайного прилежания не потребуется.
Откроем евангельскую историю на страницах, описывающих вечер накануне дня Его распятия. Он со Своими двенадцатью учениками находится наверху в светлице, где уже приготовлен ужин. Он знает, что это Его последняя трапеза в этой жизни, и хочет сделать ее запоминающейся. Две цитаты концентрируют внимание на одном аспекте:
«Зная, что пришел час Его… явил делом, что возлюбив Своих живущих в мире, до конца возлюбил их»
(Иоанн 13:1).
«И сказал им: очень желал Я есть с вами эту пасху прежде Моего страдания… и взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: это — Тело Мое, которое за вас предается; это творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: эта чаша — новый завет в Моей Крови, которая за вас проливается»
(Лука 22:15-20).
Из этих отрывков можно вывести:
1. Он знал, что Его ожидает. Он часто говорил, что Его ждет крест (Матфей 26:2), и вот Его время пришло.
2. Однако Он не думал об ожидавших Его пытках, что будут раздирать Его тело. Заботила Его только неисчерпанная любовь к Своим ученикам: «Он возлюбил их до конца».
3. Сравнивая похожие выражения в Ветхом Завете, мы можем увидеть, что слова «сильным желанием Я возжелал» являются чисто иудейским выражением и означают действительно неимоверно сильное желание. Для их же блага желал Он разделить с ними церемониальный ужин.
4. Он обратил тот ужин в драматическую притчу. Он преломил хлеб, символизируя предстоящие наутро физические страдания. Он пролил вино, олицетворив им кровь, которая скоро прольется из Его ран.
Любой другой человек постарался бы забыться от этих мыслей о предстоящей смерти. Но Иисус постоянно оживлял эту картину в мыслях. Хотя это было так болезненно, Он знал, что этот простой обряд будет полезен Его последователям на века вперед. И Он не отказал им в этом.
Следующие стихи высвечивают иной аспект:
«Влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем, которым был препоясан… когда же умыл ноги и надел одежду Свою, то, возлегши опять, сказал им: знаете ли, что Я сделал вам? Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу: Ибо Я дал вам пример, чтоб и вы делали то же, что Я сделал вам»
(Иоанн 13:5, 12-15).
«И, когда они ели, сказал: истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Они весьма опечалились и начали говорить Ему, каждый из них: не я ли, Господи?»
(Матфей 26:21,22).
Одна из черт Его характера лежит здесь прямо на поверхности. Он был чрезвычайно скромен. Он готов был делать самую унизительную работу. Но зачем? Разве не могли они сами себе вымыть ноги?
Он не принадлежал к числу людей, делающих что-то напоказ. И он не сделал бы ненужной работы только для того, чтобы преподать урок помощи друг другу. Здесь кроется более глубокая причина, но это потребует от нас прилежания, чтобы разобраться.
Мы узнаем причину поведения Иисуса в другом Евангелии (Марк 14:37-40). Вскоре после ужина ученики почувствовали неодолимую тягу заснуть. Сказалась накопленная усталость и бессонные ночи последних суток. Так что омовение ног было действительно актом любви и заботы со стороны Иисуса.
Но была и еще одна причина, хотя и не совсем очевидная. Она читается в том хоре вопросов: «Не я ли?» — после сообщения Христа о том, что один из них предаст Его.
Очевидно, они не имели ни малейшего понятия, кто предаст. Иисус же знал. Иоанн говорит об этом определенно (Иоанн 13:11). Всего несколько минут назад Иисус омыл ноги Иуде. Он сделал это с той же любовью, с какой делал это для всех остальных учеников. Иначе кто-то задался бы мыслью, заметив иное отношение к Иуде: «Вы видели, как Он смотрел на Иуду? Что-то тут не так». Но никто ничего не заметил, отсюда и вопросы: «Не я ли?»
Что за сверхчеловеческая любовь, если эти рассказы правдивы и Иисус, в действительности, вел себя так!
Но что за сверчеловеческое художественное мастерство, если Матфей, Марк, Лука и Иоанн были четырьмя обманщиками, вместе сочинившими самый сложный вымышленный портрет в истории литературы!{mospagebreak}
Гефсимания
Вечеря закончилась. Иуда Искариот ушел в одиночестве зарабатывать свои кровавые деньги. Иисус с верными учениками выходит во мрак Гефсиманского сада. Ученики падают без сил и засыпают.
В отдалении от них Иисус вступает в последнюю фазу Своей земной жизни.
«И Сам отошел от них на вержение камня и, преклонив колена, молился, говоря: Отче! О, если бы Ты благоволил пронести чашу эту мимо Меня! Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет. Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его. И находясь в борении, прилежнее молился; и был пот Его, как капли крови, падающие на землю»
(Лука 22:41-44).
Это не похоже на вымысел. Ни один из писавших Евангелия не был на это способен. Написанное в целях пропаганды показало бы Иисуса невозмутимо спокойным. Но писавшие Евангелия не были агитаторами. Они честно рассказывают, что одна половина Сына Божьего рада была бы избежать креста. Он изображается борющимся с соблазном избежать мучительных страданий, — простое человеческое желание; эта борьба так тяжела, что пот выступил на Нем с кровью.
С какой легкостью некоторые представляют сцену в Гефсиманском саду как не достойную Сына Божьего. Но апостолы ничего не приукрасили. Они записали это с прямотой людей, которым нечего скрывать и которые хотят рассказать не лакированную правду.
Только закончил Иисус свою внутреннюю борьбу, как за оливковыми деревьями заметались огни факелов и послышалось клацанье мечей, — к нему и Его ученикам приближались толпы людей. Если не предпринять срочных действий, то вместе с Ним будут арестованы и еще одиннадцать, а значит, — еще 11 крестов наутро.
Следующий поступок Христа всегда напоминает мне об исследователе Антарктиды капитане Оутсе. Он, сказав прощальные слова товарищам, шагнул навстречу смерти в полярную пургу, надеясь тем самым дать им лишний шанс выжить. «Это был поступок смелого человека и джентльмена,» — записал в дневнике капитан Скотт.
Когда дневник Скотта нашли, он и его друзья были мертвы. Но все посчитали само собой разумеющимся, что Скотт говорил правду. Его дневник содержит детали, свойственные лишь правдивым сообщениям. Точно также евангелие Иоанна вызывает ощущение не подлакированного рассказа.
«Иисус же , зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это Я. Стоял же с Ним и Иуда, предатель Его. И когда сказал им: это Я, — они отступили назад и пали на землю. Опять спросил их: кого ищете? Они сказали: Иисуса Назорея. Иисус отвечал: Я сказал вам, что это Я; итак, если Меня ищете, оставьте их, пусть идут»
(Иоанн 18:4-8).
Но что кроется за этими странными словами «отступили назад и пали на землю»? Читатель наверняка удивится, что могло заставить толпу сильных вооруженных людей пасть на землю. Если бы Иоанн писал вымысел, смог ли бы он удержаться от объяснений по такому подозрительному месту? Предъявляя лишь факт и не делая попыток украсить изложение, Иоанн демонстрирует, что его не заботит как его поймут, — правда не требует подпорок.
Как это часто бывает, другая книга Библии помогает нам понять, о чем идет речь у Иоанна. Когда первый из мучеников за Христа, Стефан, оказался в подобном положении, его гонители «видели лицо его, как лицо Ангела» (Деяния 6:15). Если и лицо Иисуса озарилось на мгновение ангельским светом, неудивительно, что его противники отступили ошеломленные.{mospagebreak}
Путь на крест
Итак, невинный человек был схвачен, чтобы по сфабрикованному обвинению и с помощью подкупа свидетелей предстать пред судом. А Он и не подумает защищаться (Марк 15:3-5). Выступал же Он только в защиту других.
Он даже выразил некоторую долю симпатии к Пилату:
«Ты не имел бы надо мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; поэтому более греха на том, кто предал Меня тебе»
(Иоанн 19:11).
С тяжелым, неструганным крестом на плечах брел Он, шатаясь, по дороге на Голгофу. Но и теперь Его мысли были заняты другими, не Собой.
«И шло за ним великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем. Иисус же, обратившись к ним, сказал: дочери Иерусалимские! Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших; Ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие»
(Лука 23:27-29).
До разрушения Иерусалима римлянами оставалось еще больше тридцати лет, но для Иисуса эти еще не пришедшие напасти были важнее, чем его теперешнее положение. Даже находясь уже на кресте, он находил необходимым поддерживать других.
Он звал громким голосом: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты меня оставил?» (Матфей 27:46). Хотя на первый взгляд это видится как проявление слабости и отчаяния, на самом деле это было не так. Эта фраза является первой строкой Псалма 21, который, как мы видели в главе 4, является замечательным (со всеми подробностями) пророчеством об этом самом дне казни Христа. Прочтением этого хорошо известного еврейского гимна Иисус, несомненно, говорил: «Смотрите все! Смотрите, как пророчество о Мессии выполняется сегодня. Смотрите и веруйте!»
Он молился о прощении Его палачей, ибо они не ведали, что творили (Лука 23:34).
Он просил преданного ученика позаботиться о Своей страдающей матери (Иоанн 19:25-27).
Он утешил умирающего рядом вора, уверовавшего в Него в одиннадцатом часу (Лука 23:29-43).
Когда уже не оставалось ничего неисполненного, Он вскричал торжествующе: «Совершилось!» (Иоанн 19:30). Затем со спокойным достоинством умер:
«Сказал: Отче! В руки Твои предаю дух Мой. И это сказав, испустил дух»
(Лука 23:46).
Мы вынуждены ограничиться только частью евангельских свидетельств распятия Христа. Но то, что мы разобрали, указывает на человека не такого как все, человека, которого не мог бы придумать словоплет первого века. Неудивительно, что сотник, наблюдавший казнь, сказал: «истинно Человек этот был Сын Божий» (Марк 15:39).{mospagebreak}
Не преувеличивали ли авторы Евангелий?
Мы рассмотрели одну вероятность: Евангелия не есть чистый вымысел. Но есть и другой вариант: что они являются смесью правды и вымысла. Не могли ли авторы взять действительно «хорошего» человека и приписать ему все мыслимые и не мыслимые слова и поступки так же, как современный автор может описать Наполеона или Юлия Цезаря?
Такое предположение тоже идет вразрез с фактами. Вот четыре основательных факта, говорящих о том, что Евангелия целиком правдивы и не являются смесью правды и вымысла.
1. Авторы Евангелий вызывают доверие. Необходимо самому прочесть все четыре Евангелия, чтобы в этом убедиться. Вы поймете, что книги не были написаны, чтобы вызвать сенсацию. Каждая описывает события в простой, ненавязчивой форме. Там, где это уместно, делаются ссылки на исполнение в Иисусе ветхозаветных пророчеств. Кроме того, они написаны людьми, сообщающими факты, а не рассчитывающими лишь произвести впечатление на читателей.
Они не боятся изложить факты, которые обычный читатель мог бы истолковать не в пользу Иисуса. Описываются некоторые высказывания и поступки, могущие, на первый взгляд, выставить Иисуса в неприглядном свете. Мы будем изучать их самым тщательным образом, часто сравнивая одно Евангелие с другим, чтобы увидеть, что Иисус, действительно, имел причины говорить и поступать тем или иным образом. (Несколько таких примеров мы уже рассматривали в этой главе).
Авторы не похожи на «сговор четырех» с целью действовать сообща для достижения цели. Каждый рассказывает свою историю со своей точки зрения, не обращая внимания на то, что говорят другие. А познакомившись с Евангелиями ближе, вы поймете, что там, где вы искали противоречия, на самом деле просматривается истинная гармония. Глава 19 показывает это.
Все это есть приметы честных людей, рассказывающих об истинных событиях.
2. Их повествования выглядят как единое целое. Если принять, что Евангелия состоят из правды и вымысла, то как отличить истину от лжи? Сотни верующих и атеистов пытались сделать это для самих себя.
Но не найти двух одинаковых мнений среди тех, кто пришел к какому-то выводу. Они пытались совершить невозможное, но этого нельзя было сделать. Евангелия не читаются, как книжка с картинками, а как разные документы, служащие одной цели.
Наше исследование характера евангельского Иисуса показало, что его мораль была гораздо выше, чем у Его современников. Уберите все отрывки, свидетельствующие о сверхчеловеческих качествах Христа, и увидите, что останется очень мало. Четыре Евангелия абсолютно едины в мнении, что Иисус был уникальной личностью; следовательно, есть смысл и нам так считать.
Укрепившись в этом мнении, увидим, что все в Евангелиях принимает очень натуральный вид. Несмотря на всю свою скромность Он все же имел твердую уверенность в том, что Он не имел греха, что Он был Мессия, что Он был Сын Божий. Все это хорошо сочетается с Его замечательным характером; именно это мы могли ожидать.
Таковы рассказы о Его чудесах.. Само присутствие Сына Бога на земле — это уже чудо. Ничего более естественного не могло быть, чем сотворение нескольких чудес на благо людей, пока Он живет среди них. Если у вас имеется старая потрепанная Библия, проведите эксперимент. Зачеркните все места в Евангелиях, где говорится о чудесах, и посмотрите, что останется. Вы увидите, что оставшееся имеет очень мало смысла. Это указывает на то, что истории о чудесах не могли быть добавлены позже, а, скорее, являются неотъемлемой частью оригинала. (Некоторые считают чудеса черезчур антинаучными, чтобы в них верить. Мы разберем чудеса на предмет возможного и с научной точки зрения в главе 21).
3. Они больше ничего не написали. Эти четыре книги являются мировыми бестселлерами. Кроме того, они очень кратки. Каждая занимает всего 20-30 страниц обычного издания Библии. Никаких других книг не написали Матфей и Марк; еще тридцать страниц написаны Лукой и двадцать — Иоанном.
Если их труды есть продукт их собственного гения, то почему они не продолжали писать? Творящие гении не останавливаются после краткого выплеска. Но поскольку авторы Евангелий буквально забросили литературное поприще, — естественно считать, что они не были людьми, желавшими писательской славы.
Некоторые атеисты высказывают предположение, что они все же продолжали писать, но их труды не сохранились. Но это порождает еще один вопрос: почему их читатели не позаботились о сохранности работ столь дивных авторов? Сотни страниц гораздо менее даровитых евреев и греков дошли до наших дней, но евангелисты удовольствовались худшей долей. Почему?
Если считать их простыми литераторами, то проблема попросту неразрешима. Редкий из авторов бестселлеров в расцвете славы — практически неизвестно таких печальных случаев — ограничивался бурным цветением, проявляя свой артистический гений в одной небольшой работе, и затем увядал. Если бы только один из евангелистов поступил так, это можно было бы объяснить исключением из правил. Но поскольку двое сделали именно так, а двое написали еще только по одной работе незначительного объема, то тут требуется более подходящее объяснение.
С психологической точки зрения можно дать лишь одно объяснение. Они все были одержимы одной мыслью: запечатлеть факты громадной значимости. Они сделали свою работу аккуратно и быстро и на этом остановились.
4. Они не сочли нужным описать внешность Христа. Романисты всегда дают нам возможность узнать, как выглядит их герой. Если бы Матфей, Марк, Лука и Иоанн действительно хотели разбавить факты вымыслом, то хотя бы один из них намекнул на физический образ героя. Но никто из них и словом не обмолвился по волнующему нас поводу.
Мы не имеем ни малейшего представления, был ли Он высок или низок, толст или тонок, темноволосый или блондин, привлекательный или урод. Почему? Бог сказал ветхозаветному пророку:
«Я смотрю не так, как смотрит человек; ибо человек смотрит на лицо, а Господь смотрит на сердце»
(1 Царств 16:7).
Свидетельства, которые мы имеем, говорят в пользу того, что Иисус был Сыном Божьим. И как нельзя лучше вписывается сюда предположение, что Бог, водивший пером четырех евангелистов, описавших Его Сына, хотел быть уверен, что они дадут полную картину Его сердца и не станут тратить времени на описание наружности.