Празднества закончились, и Павел решил собираться в путь. Он хочет снова посетить Македонию и Южную Грецию, потом съездить в Иерусалим с несколькими асийскими и европейскими учениками. «Побывав там, я должен видеть и Рим» – говорил Павел.
Беспокоясь, не было ли его письмо к коринфянам слишком суровым, Павел еще до празднества в Эфесе послал в Коринф молодого Тита – узнать, как там обстоят дела и успокоить его «детей возлюбленных». Тимофей все еще оставался в Македонии. Тит должен был вернуться из Коринфа и присоединиться к Павлу в Троаде, где тот проповедовал перед отплытием в Европу. Павел прибыл в Троаду, вероятнее всего, морем и открыл там прекрасные возможности для благовествования. «Пришед в Троаду… я не имел покоя духу моему, потому что не нашел там брата моего Тита; но, простившись с ними, я пошел в Македонию», – пишет он.
В Филиппы Павел вернулся впервые после того, как его там бичевали. Местная церковь выдержала все гонения и нищету, радуясь и благодаря Бога; гостеприимство филиппинцев осталось прежним. Но и сюда приходили ложные апостолы и христиане-«фракционеры», и Павлу нельзя было успокаиваться: «Когда пришли мы в Македонию, плоть наша не имела никакого покою, но мы были стеснены отовсюду: отвне – нападения, внутри – страхи. Но Бог, утешающий смиренных, утешил нас прибытием Тита». Тит принес хорошие вести. Коринфяне правильно восприняли упрекающее послание Павла – с болью, но как должное, и перебороли себя. Им хотелось снова видеть Павла. «Повсюду мы утешились утешением вашим; а еще более обрадованы мы радостью Тита, что вы все успокоили дух его… И сердце его весьма расположено к вам, при воспоминании о послушании всех вас».
Но не все еще было ладно в Коринфе. Общине нужны были поддержка и поучение. Хуже того, пошатнулась их уверенность в Павле. Они жаловались, что он не приехал к ним прямо из Эфеса, намекая, что его обещаниям нельзя доверять. Трудно было Павлу отвечать на это. «Щадя вас, я доселе не приходил в Коринф» – пишет он.
На самом деле все обстояло еще серьезнее. Коринфскую общину смутили приезжие «проповедники», обладавшие, по всей видимости, безупречными рекомендациями и казавшиеся коринфянам выше рангом, чем Павел, потому что они брали за проповедь деньги, и немалые. Их пропаганда привела к тому, что коринфская церковь, основанная лично Павлом, стала требовать от него доказательств его апостольского призвания. Приезжие отрицали достоинства Павла, говорили, что он не истинный апостол, указывая на отсутствие у него писем и рекомендаций из Иерусалима. Он не брал денег, отказывался жить, как иудей, вел себя слишком мягко, презирал тело и не красно говорил; апостол должен править своей паствой, – говорили они.
Для Павла все это не было неожиданностью. Он не замедлил написать о них: «таковые лжеапостолы, лукавые делатели, принимают вид Апостолов Христовых. И не удивительно, потому что сам сатана принимает вид Ангела света. А потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их». Павел был просто изумлен некоторыми суждениями о нем, но если в Галатии в сходных обстоятельствах он реагировал гневно, то теперь, через десять лет, после духовного кризиса в Эфесе, он удивляет нас своим смирением («Не полезно хвалиться мне… Я дошел до неразумия, хвалясь…») Так или иначе, нужно было ответить на обвинения и восстановить свой статус. Они принуждали Павла хвалиться, доказывать, что ему присущи все качества истинного апостола. Павел боится, чтобы никто не заподозрил в нем готовности к самоутверждению: «вы принуждаете меня», пишет он. Все послание проникнуто желанием укрепить веру своих горячо любимых друзей.
Таким образом, Второе Послание к Коринфянам, продиктованное Тимофею в Македонии, представляет собою не столько защиту, сколько демонстрацию качеств истинного апостола, пример для подражания. В послании можно найти самые сокровенные черты характера Павла, мотивы, побуждающие его к действию, его взгляд на задачу и содержание проповеди истинного посланника Христова.
Павел и другие апостолы не провозглашали своего превосходства – превосходит всех Иисус Христос: «Любовь Христова объемлет нас, рассуждающих так: если один умер за всех, то все умерли. А Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего… Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое. Все же от Бога, Иисусом Христом примирившего нас с Собою и давшего нам служение примирению. Потому что Бог во Христе примирил с Собою мир, и дал нам слово примирения».
«Итак мы – посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает чрез нас, от имени Христова просим: примиритесь с Богом. Ибо незнавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом».
Павел решил не спешить в Коринф. С письмом отправился Тит и с ним еще двое христиан, одного из которых Павел назвал «братом, во всех церквах похваляемым за благовествование». По традиции считается, что это был Лука, ранние произведения которого уже были известны и ходили по рукам.
Павел хотел, чтобы коринфяне, успокоившись и укрепившись в вере, приняли его в общине, не знающей раздоров, обмана, греха и беспорядка. Он не желал быть вынужденным строго судить и управлять. Не хотел он и лично упрашивать их о пожертвованиях на Иерусалимскую церковь. Они все должны были делать добровольно, каждый по своему; есть лишь одно истинное мерило благодати: «Ибо вы знаете благодать Господа нашего Иисуса Христа, что Он, будучи богат, обнищал ради вас, чтобы вы обогатились Его нищетою».
В самом конце послания, после настоятельной просьбы: «Радуйтесь, усовершайтесь, утешайтесь, будьте единомысленны, мирны», – Павел диктует напутствие, едва ли не самое известное из всех его великолепных формулировок: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа со всеми вами».
Павел провел на севере весь год. Поддержав уже возникшие церкви в Македонии, он продолжил проповедь на незатронутых им раньше землях – в соседней провинции Иллирии, горной стране на побережье Адриатики, занимавшей территорию современной Албании и Южной Югославии. Не осталось никаких подробностей этого путешествия, но о том, как оно происходило, можно судить по словам самого Павла: «Мы никому ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являем себя, как служители Божий, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благодати, в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке, в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах; нас почитают обманщиками, но мы верны, мы неизвестны, но нас узнают, нас почитают умершими, но вот, мы живы, нас наказывают, но мы не умираем, нас огорчают, а мы всегда радуемся, мы нищи, но многих обогащаем, мы ничего не имеем, но всем обладаем».
Павел почти уже собрался пересечь Адриатическое море и посетить христиан Рима, но огромные возможности для благовествования в Иллирии не оставили ему времени: он двинулся на юг, чтобы провести зиму 56-57 года в Коринфе. Павел прибыл туда в середине декабря и увидел, что коринфская община выздоровела – не было и следа былых столкновений. Его окружила атмосфера счастья и радости, и он мог посвятить теперь больше времени своему новому замыслу – сочинению Послания христианам в Риме, послания, выражающего самую сущность его мысли, в котором он ближе всего подошел к созданию философского труда, осторожно, внимательно составленной теологической композиции, которая, даже если бы Павел не написал больше ни одного слова, ставила его в один ряд с Сократом, Платоном и Аристотелем, в один ряд с лучшими умами античного мира – и всех времен.
У Павла уже было несколько друзей и дальних знакомых в Риме до того, как Акила и Прискилла вернулись туда из Эфеса. Легкость передвижения по хорошим дорогам империи привела к тому, что в Рим, центр мира, постоянно кто-нибудь шел или ехал; Павел мог передать свои наилучшие пожелания переехавшей в Рим приемной матери из Антиохии Сирийской и ее сыну Руфу, «избранному в Господе», двум своим сродникам-иудеям, отбывавшим вместе с ним заключение в Эфесе, «прежде него еще уверовавшим в Христа», Епанету, первому из обращенных в Ахайе, и многим другим.
Павел собирался возобновить прежние знакомства и предвкушал новое для него переживание – встречи с общиной христиан, которую он не основал. Чуждый всякой ревности, он жа’ждал услышать об успехах их веры и постоянно молился за них. Но посещение Рима приходилось отложить – неутомимого первопроходца, его звали вперед страны, не знавшие Христа, ему нужно было видеть лица людей, на которых впервые нисходит благодать Божия, слышать, как ширится и растет по всей земле благодарственная молитва. Поэтому Павел не поехал в Александрию Египетскую, в Карфаген и другие города северной Африки, где уже существовали христианские общины. Он обратил свои взоры на Испанию, самую западную и высоко цивилизованную провинцию империи. По дороге туда можно было заехать и в Рим, но не оставаться там долго. Павел никогда не строил на основании, заложенном другими. Но послан он был ко всем язычникам – цивилизованным и диким, образованным и невежественным. Поэтому он пишет римлянам: «весьма желаю увидеть вас, чтобы преподать вам некое дарование духовное к утверждению вашему, то есть утешиться с вами верою общею».
Между тем, первым делом Павел должен был доставить собранные пожертвования в Иерусалим, и таким образом, скоро попасть в Рим ему не удавалось. Павел решил передать римлянам весь опыт своего многолетнего служения Христу. Ему уже за пятьдесят, и четверть века он исповедовал и проповедовал учение Христа – зрелый христианин, уверенный в бесконечном превосходстве и власти Господа своего над всеми обстоятельствами жизни. В противоположность всем предыдущим посланиям, Павел теперь не ставит своей целью искоренение заблуждений или опровержение критики. Только один раз порицает Павел тех, кто искажал учение Христа: «и вы некогда были непослушны Богу, а ныне помилованы, по непослушанию их». И еще в одном месте проявляется тенденция Павла защищать себя от обвинений: «Итак я могу похвалиться в Иисусе Христе в том, что относится к Богу; ибо не осмелюсь сказать что-нибудь такое, чего не совершил Христос чрез меня в покорении язычников вере, словом и делом». Но он отрицает всякую личную заслугу.
Послание к Римлянам дышит спокойствием, искренностью и зрелостью. Оно содержит много глубочайших, сложнейших мыслей Павла и самые красноречивые его отрывки. Послание это стало предметом постоянного изучения, по поводу его написаны тысячи страниц комментариев и размышлений, каждое слово в нем проверено с теологической, философской и литературной позиций. Послание к Римлянам сыграло важнейшую роль во всей истории человечества. В нем Августин почерпнул основание своей веры, на нем основывал Лютер Реформацию. Прочитав Лютеровское «Предисловие к Посланию Римлянам», Дж. Уэсли пишет, что сердце его было «странным образом согрето. Я почувствовал, что сомневался до этих пор в спасении через веру в Христа, только в Христа; но теперь ко мне пришла уверенность, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда. А надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам. Ибо Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых. Ибо едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто и решится умереть. Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками».
Обнажив наше греховное происхождение, Павел обращается к вопросу, часто занимавшему его после проповеди в Галатии, и особенно в связи с бедами христианской общины в Коринфе: как христианин может перебороть, преодолеть грех, искушающий его? В рассуждении значительной длины Павел разъясняет римлянам, что самих себя до обращения в веру мы должны рассматривать как мертвых, должны осознать, что «жизнь воскресения» начинается в нас лишь с того момента, когда мы уверовали. Прибегая к сравнениям, Павел предлагает видеть себя не рабами греха более, а рабами Иисуса. Затем он обнажает сокровенные глубины недавнего духовного кризиса: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю… Кто избавит меня от сего тела смерти? Благодарю Бога моего Иисусом Христом…»
С волнением и торжеством он объявляет: «Если же Дух Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса, живет в вас, то Воскресивший Христа из мертвых оживит и ваши смертные тела Духом Своим, живущим в вас. Итак, братия, мы не должники плоти, чтобы жить по плоти; ибо, если живете по плоти, то умрете, а если духом умерщвляете дела плотские, то живы будете. Ибо все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божий». Чудо духовного перерождения, Христос, Который живет в нас, всегда вдохновляет Павла – он пишет о том, как Дух Христов уводит нас от всякой беды, требуя взамен лишь искренней молитвы, и мы чувствуем, что мы – дети Божий. Звучит Павлов гимн жизни с Иисусом Христом ныне и вовеки – язык становится все возвышеннее, мысль все радостней. Наконец, он восклицает: «Что же сказать на это? Если Бог за нас, кто против нас? Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего? Кто будет обвинять избранных Божиих? Бог оправдывает их. Кто осуждает? Христос Иисус умер, но и воскрес: Он и одесную Бога, Он ходатайствует за нас. Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? …Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Он взял на Себя мои грехи, даже мои, и спас меня от закона греха и смерти».
Первому слова Павла привелось услышать Тертию, писцу. Продиктовав вступления и приветствия, Павел перешел к главной теме послания: «Я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякого верующего», и выдвинул затем всемирно известное положение, цитируя пророка Аввакума: «Праведный верою жив будет».
Затем Павел показывает, что в человеке есть инстинктивное ощущение присутствия Бога, но отрицает и исключает его, как недостаточное. Понадеявшись на инстинкты, язычники опустились в нравственную клоаку; за примерами недалеко было ходить – Павел диктовал послание в Коринфе. Даже иудеи, со всеми их преимуществами, происходящими от того, что Бог впервые открылся им, гордые своей богоизбранностью, будут наказаны. Бог накажет их за усвоенное ими сознание самодовольного превосходства над другими народами, гордыню и самонадеянность. Павел не проповедовал снисходительного Бога. В кристальной чистоте и искренности призвания своего, с радостью говоря о милосердии и благодати Божией, он не скрывал, однако, что все люди будут судимы, ибо все люди грешны; «Но ныне» – пишет Павел с облегчением, – «независимо от закона явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки, правда Божия чрез веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих, ибо нет различия, потому что все согрешили и лишены славы Божией во Христе Иисусе, Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его чрез веру, для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, во время долготерпения Божия и показания правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса. Где же то, чем бы хвалиться? уничтожено».
Павел посвящает иудеям особый, большой раздел послания, чтобы подчеркнуть свой тезис, что всепрощение не может быть заслужено, человек достигает прощения грехов только верой: «вменится и нам, верующим в Того, Кто воскресил из мертвых Иисуса Христа, Господа нашего». И Павел переходит к первому, великолепному отрывку автобиографического характера: «Итак, оправдавшись верою, мы имеем мир с Богом чрез Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого верою и получили мы доступ к той благодати, в которой стоим и хвалимся надеждою славы Божией. И не сим только, но хвалимся и скорбями, зная, что уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни какая другая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем».
В следующем разделе послания, умоляя римлян не приспосабливаться к окружающему миру, но вести себя достойно, сообразно с новым рождением их, Павел снова, сам того не замечая, раскрывает многие черты своего характера; это случилось с ним уже и раньше, в первое его пребывание в Коринфе – нужно только взглянуть на его слова немного под другим углом, и мы увидим настоящий письменный автопортрет.
В 57 году, в Коринфе, Павел развил и использовал духовные способности свои до крайнего предела, воспринимая это необходимое усилие веры, как еще один дар Божий. Он трудился ради Господа неустанно и с великой серьезностью духа, сдерживая свой пламенный характер. Выносливый и терпеливый в лишениях, он торжествовал и радовался перед лицом грядущего. Радушный, дружелюбный человек, он любил помогать другим, но не гордился своей помощью, не пытался показать себя. Любовь его была искренней и непритворной, он быстро проникался симпатией, радовался с веселыми, рыдал с опечаленными. Он не различал людей по происхождению, богатству и положению: беднейший раб-христианин мог рассчитывать на его добрый отклик, щедрую беседу. Действительно, у Павла был великий дар считать других лучше себя. Он любил всех братьев-христиан, несмотря на некоторую вспыльчивость свою и упрямство. Он считал, что важнее всего жить в гармонии с братьями по вере.
И с нехристианами-иудеями, и с язычниками Павел старался жить в мире, несмотря на их нелюбовь к нему. Издевательство, разочарованность, злоба и ложь противников его не поколебали уверенности Павла в том, что есть благо. Он благословлял гонителей своих и молился за них – как повелел Господь Иисус ученикам Своим на Масличной Горе. За зло Павел платил добром: давал пищу голодным и воду жаждущим, даже если то были его злейшие враги, не таил жажды отомстить, но оставлял все на соизволение Господне, ибо только Он знает, что справедливо, а что нет.
«Не будь побежден злом, но побеждай зло добром». Целью Павла было так полно проникнуться Христом, чтобы не осталось места ни для чего иного – ни в нем самом, ни на всей земле.