Психолог Джон Кеннеди изучал способность человека к рисованию. Результаты многолетних исследований он обобщил в статье, которую озаглавил так: «Способность к рисованию – не приобретенная, а врожденная».
Его коллега провел год среди папуасов. Они никогда не рисовали, но увидев рисунки, прекрасно поняли, что это такое. Объяснений не потребовалось.
Сам Кеннеди сделал рельефные изображения и дал их слепорожденным. Он пишет:
«Я думал, что смысл изображений будет понят только после должной подготовки… Но нас ожидал сюрприз. Некоторые слепорожденные могли растолковывать несложные изображения не хуже, чем зрячие с повязками на глазах. Нет сомнений, что ранее эти люди никакого дела с рисунками не имели».
Это лишь два из множества собранных Кеннеди свидетельств, показывающих, что наша способность воспринимать рисунки – врожденная.
Другая загадка, перед которой встают в тупик психологи, – это умение человека видеть смешную сторону различных событий. Подавляющее большинство людей в той или иной степени обладает чувством юмора.
У разных народов оно проявляется неодинаково – точно так же в каждой стране есть своя национальная музыка. На протяжении истории понятия о смешном претерпели немало изменений. Однако в целом способность шутить и смеяться – одно из глубинных свойств человеческой натуры. Оно украшает жизнь в хорошие времена и облегчает в трудные.
Но чувство юмора вряд ли можно признать полезным в борьбе за существование.
Уоллес прямо говорит, что все эти свойства человеческого ума – уважение к логике, преклонение перед красотой, поэзией, музыкой, живописью, склонность к юмору – были развиты «в предвидении нужд, которые со временем возникнут». Считать все это лишь продуктом естественного развития невозможно.
Однажды Эйнштейна спросили, сможет ли когда-нибудь человечество дать всему сущему строго научное объяснение. «Не исключено, – ответил ученый. – Но это будет так же бессмысленно, как попытка воспроизвести девятую симфонию Бетховена в виде графика воздушного давления».
Эйнштейн прав. Невозможно объяснить девятую симфонию не выходя за рамки пневматики – так же как нельзя связывать появление Бетховена исключительно с ходом естественного отбора и игрой природных сил.
Человек – музыкант, мечтатель, изобретатель, мыслитель – просто не мог бы появиться, если бы в основе развития жизни лежала только борьба за существование. Он создан для чего-то большего, чем стоять во главе царства животных.