Человек ощущает ужас, взирая на бескрайние просторы Вселенной, содрогается при мысли о смерти, умиляется при виде матери с ребенком. Но если человек всего лишь сверхразвитое животное – откуда взялась в нем душа поэта? Как появилась наша способность испытывать благоговейный трепет перед загадками жизни и природы? Что помогает поэтам создавать стихи, которые будут иметь колдовскую власть над сердцами грядущих поколений?
Представляет ли поэзия ценность в борьбе за существование? Если способность слагать стихи развилась в процессе эволюции, то зачем и как?
Наши чувства предназначены скорее для того, чтобы питать впечатлениями наш поэтический дар, чем для борьбы за выживание. Иначе почему бы человеку не обзавестись глазами ястреба? В условиях дикой природы такая острота зрения куда как полезна.
Но нет, наши глаза устроены по-другому. Они позволяют нам различать бесчисленные цветовые оттенки, ценить красоту заката и великолепие живописи. Глаза животных таких возможностей не дают.
Так же обстоит дело и с органом слуха. Дикое животное различает среди всех лесных звуков шорох листьев под лапами хищника. А человек не услышит ползущей змеи до тех пор, пока она его не ужалит. Уши, как и многое другое, созданы в нас для цели более высокой. Почти никчемные в лесу, они идеальны для концертного зала. Они дают нам возможность наслаждаться пением птицы, звенящим смехом ребенка – и множеством других трогающих сердце звуков.
А обоняние? Буйвол чует льва за полкилометра. А человек и знать не будет, что лев за спиной, – пока тот не прыгнет. Многие животные издалека слышат запах ручья – а человек умрет от жажды в метре от скрытого ключа. Наш нос как средства борьбы за существование заслуживает одной отметки – единицы.
Но как средство духовного обогащения наше обоняние стоит совсем на другом уровне. Предложите людям обрести нюх буйвола – с условием, что они уже не ощутят благоухания цветущей розы, аромата свежесмолотого кофе, запаха скошенной травы. Вряд ли кто согласится!