Так завершается перечисление апостолом Павлом достоинств любви. Высокое качество вещей определяется их полезностью, а также возможностью их продолжительного использования. В любви присутствует и то, и другое.
И, действительно, нет ничего более полезного, чем христианская любовь. И человеческое, и христианское общество не имеют другого такого, равноценного любви друга, польза от которого распространяется на все сферы человеческой жизни. Кроме того, она – самый постоянный, надежный и долговременный из всех Божьих даров. Любовь останется даже тогда, когда уйдет все остальное. Когда исчезнут религиозные таинства и знание, обретенное посредством этих таинств, любовь будет пребывать, и, более того, тогда она достигнет своего совершенства. Вера в невидимое и неясное будет поглощена ясным видением Божьего лица. Надежда на будущее будет исчерпана, посредством обладания тем и осуществления того, на что она надеялась.
Но любовь – единственный из всех Божьих даров – не только сохранит свою собственную природу и значение, но также достигнет совершенства и умножится настолько, как того требует блаженное состояние вечности, которая ожидает нас. Поэтому, я думаю, что все святые, верующие в бессмертие и надеющиеся на вечную жизнь, должны вооружиться заботой о том, чтобы, прилагая к тому все старание, облечься в эти одежды любви, как одеяние всех небожителей. Мы могли бы иметь некое подобие неба и на земле, если бы пребывали в любви, а любовь обитала бы внутри наших сердец и владела бы нами.
Что за нелепость (мог бы подумать верующий): ненавидеть в этом мире того, кого он должен потом любить в вечности; состязаться и бороться даже из-за мелких вопросов, мучительно и непреклонно, с теми, с кем он будет иметь вечное непрерывное единство и общение? Не должны ли мы испытывать себя здесь, насколько нам подходит это славное одеяние любви? Поистине, ничто не делает человека достойным небес и подобным Богу в такой степени, как это делает христианская любовь и милосердие.
Существует еще один аргумент, которое могло бы в большей степени убедить нас в необходимости любви, а именно то, что мы знаем всего лишь отчасти, туманно, и поэтому наше знание, в лучшем случае, неясное и неочевидное. Но часто оно также подвержено многим ошибкам; у нас может быть неправильное понимание истины, судя по тому, как мы ее обычно излагаем. И поэтому у нас должна быть некоторая широта любви, посредством которой мы должны разрешить один другому иметь разномыслия, пока находимся в состоянии несовершенства, иначе для нас будет невозможным сохранение единства, и, в таком случае, нам часто придется сражаться с нашей собственной тенью, угрызать и съедать друг друга (Галатам 5:15) из-за некоторых вводящих в заблуждение чисто внешних особенностей наших пониманий.
Несовершенство и неясность нашего личного знания должны заставить каждого из нас быть к себе самокритичными и, особенно, что касается вопросов, имеющих сомнительный характер, которые не совсем ясно определены в Священном Писании. И если наше знание немощно, то должна ли наша любовь быть такой же? Нет, лучше позвольте любви расти, крепнуть и стремиться к совершенству, не обращая внимания на то, что наше знание – несовершенно. А то, чего недостает нам в знании, давайте восполним любовью, и пусть глубокое ущелье расхождения в наших взглядах будет поглощено милосердием, любовью и смиренномудрием. И тогда мы, насколько это возможно, любовью покроем свою немощь в понимании. И так мы сможем идти рука об руку с братьями к дому нашего Отца, где, наконец, мы должны быть все вместе.